16 апреля 1889 года, в восемь часов вечера, в Лондоне, на улице Ист-Лейн, в районе Уолтворта, родился мальчик — Чарльз Спенсер Чаплин. Его родители — Лили Харли и Чарльз Чаплин — были актерами и познакомились, когда вместе играли в одной мелодраме. Они были влюблены, но во время турне Лили познакомилась с пожилым лордом и сбежала с ним в Африку. Там родился Сидней, старший брат Чарли. Вскоре Лили вернулась в Англию, роман с Чарльзом возобновился, и вскоре они поженились. А через три года у них родился Чарли.
Как он вспоминал позднее, в раннем детстве он не подозревал о существовании отца и не помнил того времени, когда он жил с семьей. Дело в том, что Чарльз много пил, из-за чего, по словам Лили, они и разошлись через год после рождения сына.

Мать Чарли выступала в ролях субреток в театре варьете и хорошо зарабатывала. Она и двое ее сыновей жили в трехкомнатной квартире на Уэст-сквер, в Лэмбете. Чарли рассказывал, что мама любила по воскресеньям наряжать их с братом и водить на прогулки. "Мы чинно прогуливались по Кеннингтон-роуд, и нас распирали гордость и самодовольство", — вспоминал он.

Но когда Чарли было пять лет, случилась беда — у Лили пропал голос. Все чаще он срывался во время пения и переходил в шепот. Все реже и реже она получала ангажементы, а потом ее совсем перестали приглашать. Так получилось, что последнее выступление Лили было одновременно и первым выступлением маленького Чарли на сцене. В тот день у его матери пропал голос, публика начала ее освистывать, и ей пришлось уйти за кулисы. Директор сказал, что можно попробовать выпустить на сцену ее сына (он видел однажды, как мальчик что-то представлял перед знакомыми). Оказавшись перед залом, Чарли не растерялся и запел популярную тогда песенку "Джек Джонс", но не успел закончить, как на сцену полетели монеты. Мальчик объявил, что сначала соберет их и только после этого продолжит петь. Это еще больше развеселило зрителей. "Я чувствовал себя на сцене как дома, свободно болтал с публикой, танцевал, подражал известным певцам, в том числе и маме, исполнив ее любимый ирландский марш", — рассказывал Чарли. Повторяя припев, он изобразил, как у мамы срывается голос — у публики это вызвало бурю восторга, и они снова начали бросать на сцену деньги, а когда Лили вышла, чтобы увести Чарли, зрители встретили ее аплодисментами.

Голос к Лили больше не вернулся, хотя она долгое время верила, что еще не все потеряно. Ситуация тем временем все ухудшалась. "Мне казалось, что мы всегда жили в этой ужасающей нищите. Один минувший год представлялся мне целой жизнью, исполненной тягот и труда. Это было унылое, безрадостное существование", — вспоминал потом Чарли. Лили забатывала пошивом одежды, выполняя заказы знакомых прихожанок своей церкви, а иногда ей удавалось устроиться сиделкой у больного. Даже в тяжелых условиях она не отчаивалась. Внимательно следила за своими детьми, в частности, за их речью. Она прислушивалась к тому, что они говорят, исправляла ошибки и давала понять, что они не должны говорить на корявом языке трущоб.

Вскоре Лили заболела и вынуждена была бросить шитье. От голодной смерти спасали лишь талончики на суп и посылки для бедных. Сидней немного подрабатывал, продавая газеты, но это было не большое подспорье. Однако ничего не бывает просто так: однажды во время работы он нашел кошелек. Дома обнаружилось, что он полон золотых, серебряных и медных монет. Через неделю после находки Лили выздоровела, и купив новую одежду, семья отправилась отдыхать на море. Чарли, увидевший море впервые, сохранил память об этом чудесном дне на всю жизнь.
Но деньги быстро исчезали, и вскоре вновь настали трудные времена. Всем троим надлежало отправиться в Лэмбетский работный дом. Хоть и зазорно было жить в таком месте, мальчики поначалу восприняли это известие как предстоящее приключение. Но когда они вошли в ворота работного дома, им пришлось расстаться с матерью — она отправилась в женское отделение, а Чарли и Сидней — в детское. Только тут они все поняли, и их охватило отчаяние. И хотя они быстро приспособились к новой жизни, мальчикам все же было грустно. Через три недели их перевели в Хэнуэллский приют для сирот и бедных детей. Первые несколько дней Чарли чувствовал себя заброшенным: мама осталась в работном доме, с Сиднеем разлучили (его отправили в отделение старших, а Чарли — к малышам), и виделись они теперь редко. Когда Сиднею исполнилось одиннадцать лет, он поступил на учебное судно "Эксмут". Всего в Хэнуэлле мальчики провели около года. Как вспоминал Чарли, о них заботились хорошо, но это было унылое существование.

Когда Сидней покинул "Эксмут", а Чарли — приют, они с матерью часто переезжали, а в результате опять оказались в работном доме, откуда мальчиков отправили в Норвудский приют, который, по словам Чарли, был еще мрачнее, чем Хэнуэллский. Во время их прибывания там пришло печальное известие: Лили потеряла рассудок, и ее отправили в психиатрическую больницу. Сидней плакал, а Чарли овладело отчаяние: "Зачем она это сделала? Мама, такая веселая и беспечная, как она могла сойти с ума? У меня было смутное чувство, будто она потеряла рассудок нарочно, чтобы не думать о нас. Мое сердце сжималось от отчаяния и мне чудилось, что я вижу ее перед собой! Она жалобно смотрит на меня, и ее ветром относит куда-то в пустоту", — вспоминал он позже о чувствах, испытанных в тот день.
Мальчиков отправили жить к отцу Чарли. До этого он видел его всего пару раз. Чарльз Чаплин жил на Кеннингтон-роуд с женщиной по имени Луиза и их маленьким сыном. Встреча была не очень приветливой со стороны Луизы. Сиднея она невзлюбила сразу из-за их первой же размолвки, а Чарли потом часто заставляла выполнять работу по дому. Зато отец, вернувшийся в тот день домой, очень ласково поздоровался с мальчиками и произвел на Чарли большое впечатление. Во время ужина он внимательно наблюдал за отцом и потом многие годы ему подражал.

Луиза отдала мальчиков в школу на Кеннингтон-роуд. По словам Чарли, это было хоть каким-то своеобразным развлечением. Дома же его ждала работа и Луиза, которая часто выпивала. Несколько раз она пыталась выгнать Чарли и Сиднея из дома. Однажды отец из-за этого поругался с Луизой и бросил в нее тяжелую платяную щетку. Чарли рассказывал, что при виде такой жестокости он потерял к отцу уважение.

Через какое-то время стало известно, что Лили выздоровела и вышла из больницы. Она сняла дешевую комнату и забрала мальчиков к себе. В это время она начала пробуждать в Чарли интерес к театру и внушила ему, что у него есть способности. Однако его не взяли играть в школьной постановке "Золушки". Чарли завидовал тем, кого выбрали, а сам спектакль показался ему тогда очень унылым, и спасала его только красота девочки, игравшей Золушку, в которую Чарли был тайно влюблен.

Но спустя два месяца к нему пришел успех. Однажды Лили увидела в витрине книжного магазина забавный стишок, переписала его и принесла домой. Чарли выучил его и прочел на переменке в школе одному приятелю. Его случайно услышал учитель, который потом попросил Чарли выступить перед классом. Ребята катались от хохота. На следующий день Чарли водили из класса в класс, после чего слава о его таланте разнеслась по всей школе. Им заинтересовались учителя и ученики. Как говорил Чарли, он только теперь вкусил славу, хотя ему и раньше приходилось выступать. С тех пор ему стало интересно в школе, он даже стал лучше учиться. Но вскоре образование было прервано, потому что Чарли ушел из школы, чтобы поступить в ансамбль клогданса "Восемь ланкаширских парней".Руководитель ансамбля "Восемь ланкаширских парней", мистер Джексон, был знаком с отцом Чарли, который считал, что это будет хорошим началом сценической карьеры сына. К тому же Чарли получал бы кров и определенную плату.
Он начал выступать в ансамбле после шести недель репетиций. О первом выступлении Чарли вспоминал так: "Мне уже исполнилось восемь лет, я потерял младенческую самоуверенность и, выйдя на сцену, вдруг впервые в жизни ощутил страх пред публикой. У меня подкашивались ноги". Сольные номера он смог танцевать только через пару месяцев.

Ансамбль ездил в турне, в каждом городе мальчики посещали школу, но Чарли признавался, что это мало способствовало его образованию. Да и вообще, он не испытывал особого восторга от участия в ансамбле, потому что ему уже тогда "хотелось смешить, а не танцевать".

Когда ансамбль приезжал в Лондон, Чарли по выходным гостил у мамы, которая считала, что танцы вредны для его легких, о чем она и написала мистеру Джексону, а тот сильно возмутился и отправил Чарли домой насовсем.
Через несколько недель Чарли заболел астмой, испытывал страшые муки, из-за которых однажды ему хотелось выброситься из окна, но с возрастом астма прошла.
После ухода из ансамбля Чарли жил с матерью на Поунэлл-террас, в нищите. Но однажды Лили встретилась со своей давней приятельницей, которая жила в полном достатке, и та пригласила Лили и Чарли погостить у нее все лето. Это были чудесные месяцы: после нищенского существования жизнь в таком прекрасном доме казалась сказкой. Но когда она закончилась, пришлось вернуться на Понуэлл-террас.

Однажды Чарли заглянул в один кабачок и увидел там своего отца. Он хотел уйти, но отец улыбнулся и поманил его к себе. В тот вечер он был очень лаков и внимателен, расспрашивал про Лили и Сиднея, а когда Чарли собрался уходить, отец крепко обнял его и впервые поцеловал. Больше Чарли не видел его живым. Через три недели Чарльз умер от водянки. Ему было тридцать семь лет.

Спустя некоторое время Чарли уговорил маму разрешить ему оставить школу, чтобы он мог поступить на работу. Он перепробовал множество занятий: служил рассыльным в мелочной лавке, работал в приемной у двух врачей, был слугой в богатом доме, работал в магазине письменных принадлежностей, один день работал стеклодувом, затем в типографии... Но как признавался Чарли позже, он понимал, что все это временно и в конце концов он станет актером. Работая на типографии, Чарли заболел гриппом и Лили настояла, чтобы он вернулся в школу.

Сидней в это время получил место горниста на пассажирском параходе. Он получал хорошие деньги и в семье наступили светлые времена. Как вспоминал Чарли, они много дней питались пирожными и мороженым и всяческими деликатесами. Когда деньги закончились, Сидней опять ушел в плавание, отдав перед этим маме аванс. Но эти деньги быстро закончились, и опять наступил кризис.

От Сиднея долго не было известий, и наконец стало известно, что он находится в больнице Кейптауна, где его лечат от ревматизма. Голод и беспокойство за Сиднея привели к тому, что она заболела, и ее поместили в психиатрическую больницу. Когда врач спросил Чарли, как он теперь будет жить, мальчик соврал, что отправится к тете. Ему не хотелось возвращаться в приют.

Хозяйка дома, где они снимали комнату, разрешила Чарли пожить до возвращения Сиднея и не обратилась к приходским властям. Горе было таким большим, что Чарли всех избегал. Он целыми днями бродил по улицам, иногда не ночевал дома. Кое-как ему удавалось достать еды, но к хозяйке он не обращался, хотя она сразу сказала ему, что если Чарли захочет есть, должен попросить у нее.

Как-то раз Чарли познакомился с двумя пильщиками дров. Как он говорил, это были приветливые люди, "печальные оборванцы", и Чарли очень любил проводить у них время. Работа пильщиков казалась ему очень увлекательной, и со временем он стал им помогать, за что получал к тому же немного денег.

В один прекрасный день пришла телеграмма, в которой Сидней сообщал, что приезжает на следующий день. С этого момента жизнь изменилась к лучшему. Брат привез неплохой заработок, дела пошли на лад. А в один прекрасный день Чарли был приглашен в театральное агенство и узнал, что его взяли на роль посыльного Билли в пьесе "Шерлок Холмс", а до того, как начнутся репетиции, предложили сыграть мальчика Сэмми в пьесе "Джим, роман оборванца". Когда Чарли ехал домой в омнибусе, он начался осознавать, что произошло: "Наконец-то я вырвался из оков нищеты и вступил в долгожданное царство своей мечты — в царство, о котором так часто и так самозабвенно говорила мать. Я стану актером!"

Чарли почти не умел читать, но в этом ему помог Сидней. Он читал вслух, и через три дня Чарли выучил все тридцать пять страниц своей немаленькой роли мальчика Сэмми.

На репетициях "Джима" он проявил себя очень хорошо, и мистеру Сентсберри, автору пьесы, пришлось исправить только один недостаток: говоря, Чарли дергал головой и слишком гримасничал.

"Джим" не имел успеха, рецензенты разнесли ее в пух и прах. Однако роль Чарли имела успех. Вот что написал рецензент из "Лондон Тропикал Таймс" после разбора пьесы: "Единственное, что спасает пьесу, это роль Сэмми — малыша-газетчика, этакого продувного лондонского мальчишки, вызывавшая смех зрителей. Достаточно банальная и избитая, она была, однако, очень забавна в исполнении юного Чарльза Чаплина, способного и темпераментного молодого актера. Мне еще не приходилось слышать об этом мальчике, но я надеюсь в самом ближайшем будущем услышать о нем немало".

После двухнедельных гастролей "Джима" начались репетиции "Шерлока Холмса". Затем последовало большое турне. Пьеса пользовалась успехом. Когда после десяти месяцев гастролей труппа вернулась в Лондон, Чарли попросил директора дать Сиднею маленькую роль в пьесе, и во второе турне они уже поехали вместе. Незадолго до возвращения в Лондон они получили известие о том, что их мама выздоровела. Лили приехала к сыновьям, но через некоторое время отправилась домой обустраивать жилье. Чарли и Сидней гостили у нее по окончании второго турне, но вскоре опять уехали на гастроли. Однажды они узнали о том, что Лили снова заболела. Ясность рассудка больше к ней не возвращалась.

Когда турне подошло к концу, Чарли и Сиднея пригласили участвовать в постановке "Шерлока Холмса" в маленьких городах. Труппа не могла сравниться с предыдущей, но Чарли говорил, что это в какой-то мере было полезно: "Сравнивая игру актеров этой труппы с той, к которой мы привыкли, я развивал свой вкус, умение разбираться в актерской игре".

Когда "Шерлок Холмс" был снят с репертуара, Чарли на десять месяцев остался без работы. Сидней устроился в труппу бродячих комедиантов, где его увидел Фред Карно. Труппа Фреда Карно считалась лучшей среди себе подобных, и когда он предложил контракт, Сидней, конечно, согласился.